Двадцать пять лет назад, 15 декабря 1995 г., главы пятнадцати государств тогдашних государств-членов Европейского Союза на заседании совета в Мадриде решили назвать будущую общую валюту «евро» и ввести ее в обращение 1 января 1999 г. — первоначально в качестве расчетной валюты с фиксированной обменной стоимостью, вспоминает экономист Филип Багус.
Фактически он был введен в обращение в 2002 году. Однако Дания, Великобритания и Швеция не приняли его и сохранили свои национальные валюты, которые они используют до сих пор.
Польша, Чешская Республика и Венгрия, присоединившиеся в 2004 году, также категорически против отказались от злотого, кроны и форинта в ущерб евро. Изначально существовало два взгляда на то, какой именно должна быть фиатная валюта, выпущенная Европейским центральным банком.
Евро был представлен весьма скептически настроенным немцам как преемник бренда Deutsche. Его не предполагалось использовать для прямого финансирования государственных бюджетов, но многие немцы опасались, что им придется заплатить огромные долги южных стран.
Поэтому вначале Европейскому центральному банку было запрещено покупать государственный долг напрямую, даже несмотря на то, что он принимал государственные ценные бумаги в качестве обеспечения банковских кредитов с первого дня.
Кроме того, Маастрихтский договор, подписанный в 1992 году, содержал пункт о запрете байлутов (статья 125 Договора о функционировании Европейского Союза), согласно которому государства-члены не несут ответственности по долгам других государств-членов. Тео Вайгель из Христианско-социального союза, который в то время был министром финансов Германии, пообещал, что евро будет таким же сильным, как и бренд.
Однако сегодня мы очень далеки от «немецкого» евро, поскольку второй взгляд на единую валюту постепенно завоевывает все больше и больше позиций. Франко-итальянская или средиземноморская концепция евро рассматривает денежно-кредитную политику как инструмент, с помощью которого могут быть реализованы фантазии о налогово-бюджетной политике. Согласно этой точке зрения, центральный банк подчиняется Министерству финансов.
Но две противоположные позиции по евро не могли не привести к конфликтам. Фактически, хотя золотой стандарт поддерживает международное сотрудничество и мир, единая бумажная валюта является постоянным источником конфликтов. И достигнутые с ними компромиссы делают евро все более средиземноморским.
Его падение началось в 2010 году с прямого «спасения» Греции с чрезмерной задолженностью, когда было проигнорировано положение, запрещающее спасение.
Затем президент Франции Николя Саркози призвал к созданию Европейского фонда финансовой стабильности, который изначально задумывался как временное явление. Конечно, Германия была против такого решения.
Затем Европейский центральный банк начал покупать государственные облигации стран еврозоны на вторичных рынках — снова якобы временная мера. Однако это продолжается и по сей день, когда центральный банк все еще скупает огромные суммы государственного долга в рамках своих программ количественного смягчения. ЕЦБ вскоре расширил и увеличил свою программу погашения долга еще на 500 млрд евро.
Германия также была против этого следующего шага, в результате которого Европейский фонд финансовой стабильности превратился в бесконечный фонд для спасения стран — Европейский механизм стабилизации. Фонд может финансировать европейские страны, которые на практике не могут финансироваться на рынках.
Однако Германия потребовала, чтобы кредитные средства были привязаны к требованиям реформы, несмотря на яростное сопротивление со стороны южных стран.
Кроме того, в обмен на поддержку создания Европейского механизма стабилизации Германия призвала к принятию европейского фискального договора, который ужесточает условия кредитования в соответствии с Пактами стабильности и роста. Согласно документу, на практике стороны соглашаются сбалансировать свои бюджеты.
По мере роста экономики они должны накапливать профицит бюджета, чтобы компенсировать дефицит во время рецессии, который, однако, не может превышать 3% ВВП. Кроме того, когда долг страны превышает 60% ВВП, ей придется сокращать его за счет профицита бюджета.
Идея Европейского финансового договора заключалась в том, чтобы заставить членов Союза привести свои бюджеты в порядок, чтобы вообще не было необходимости использовать Европейский стабилизационный механизм.
Другими словами, Германия была готова предоставить деньги своим налогоплательщикам через механизм стабилизации только в периоды острой необходимости для южных стран, которые должны были прекратить чрезмерную задолженность.
Но наивность этого очевидна. Европейский стабилизационный механизм создан, но южные страны просто не соблюдают правила Европейского финансового договора.
Существование европейского механизма стабилизации создало еще одну проблему. Германия и более дисциплинированные фискальные страны вообще не хотят использовать этот инструмент, в то время как все южные страны изо всех сил пытаются заполучить его, чтобы финансировать.
В этом свете следует рассматривать и последнюю реформу инструмента. Он позволяет Европейскому стабилизационному механизму предоставлять кредитные линии, не связанные с реформами, для «экономически стабильных» стран, что поднимает очевидный вопрос: зачем благополучной стране вообще нужна кредитная линия?
Кроме того, Европейский стабилизационный механизм теперь может использоваться в качестве тормоза для Единого фонда резолюций, против которого выступила Германия. И она была против, потому что деньги немецких налогоплательщиков теперь можно свободно использовать для спасения иностранных банков.
Вот пример важности доступа к Европейскому механизму стабилизации для спасения иностранных банков. Предположим, греческий банк покупает облигации у собственного правительства, которое финансирует чрезвычайно щедрое греческое государство всеобщего благосостояния и дорогостоящие государственные проекты.
А теперь представьте, что греческое правительство больше не может платить свои долги и сокращает кредиторов. Из-за этих потерь греческий банк становится банкротом и рекапитализируется механизмом санации.
В крайнем случае, для этой цели теперь можно использовать заем от Европейского стабилизационного механизма. Таким образом, налогоплательщики еврозоны, которые подпитывают механизм, уже косвенно финансируют правительство Греции.
В результате реформы Европейского механизма стабилизации их деньги теперь можно использовать для реструктуризации банковского сектора на юге, что является еще одной победой средиземноморских стран. И вместе с этим через 25 лет евро уходит от первоначальной идеи Германии. Он становится средиземноморским.
